Солист группы «Пицца» Сергей Приказчиков не только сочиняет песни, но и сам делает аранжировки и записывает в студии партии всех инструментов. Как следствие, он является лицом проекта «Пицца» и общаться с журналистами ему приходится практически в одиночку. То, что это непросто, мы поняли, отстояв к нему большую очередь из нашей братии на следующий день после фестиваля PESOK.
Тебя журналисты не раздражают?
Раздражает их неподготовленность. Хотя нет, меня ничто не может вывести из себя. И злюсь я не на кого-то, а в первую очередь на самого себя. Ведь если меня что-то не устраивает, значит, виноват я.
Журналист не подготовился к интервью, а ты злишься на себя?
Да, потому что в моих силах помочь ему как-то все вывести, сделать хорошее интервью с собой. Я мог ему помочь, но не сделал этого!
Что, по-твоему, самое неудобное в жизни артиста?
Ездить, летать, спать. Спать неудобнее всего – особенно сидя в самолете, или в автобусе или, не дай бог, в поезде. Меня еще и укачивает, так что...
А почему в поезде хуже, чем в самолете или автобусе? Там же можно лечь, ноги вытянуть…
Это необъяснимо для меня. Не могу, и все. В самолете спать легче всего.
У «Пиццы» много дуэтов, в основном с артистами русского рэпа. С кем сочинять и записываться было легче всего?
С L’One было легче всего, он очень идейный и активный. Однажды он приехал ко мне на квартиру в момент работы над новым материалом. У меня уже были записаны ударные и гитара. И он предложил совместно доработать композицию. Его телефон разрывался от звонков, на которые он отвечал: «Я работаю!» Меня это очень удивило, потому что я, например, процесс написания не считаю работой, это скорее ради удовольствия. У него же более серьезный подход. В общем, он сел и замутил куплет, вдохновил меня этим, и я написал свой. В итоге мы создали композицию за один день.
Был период, когда Юрий Шевчук записывался в Америке, «Машина времени» – в студии Abbey Road, Алексей Воробьев кичится тем, что работает в Лос-Анджелесе, а твои песни пишутся в квартире. И результат на выходе приблизительно тот же самый, что у Воробьева. То есть идея высокобюджетного, высокотехнологичного производства музыки себя изжила?
Я свожу альбомы в хорошей московской студии, но все аранжировки делаю у себя – записываю пианино, гитары и все остальное. Да, качество звука имеет большое значение, но для меня самое главное – творческая идея. Конечно, можно записать отлично звучащий альбом на хорошей технике, но без идеи он не будет иметь для меня никакой ценности. Поэтому я делаю упор именно на этот фактор, все остальное – просто аранжировка.
Можешь поделиться секретом, как отличить настоящую музыку от ширпотреба?
Ширпотреб очень похож на все остальное. Как он делается? Просто берешь самую популярную на сегодняшний день композицию и делаешь такую же. Причем идентичную практически во всем – даже партии гитар бывают полностью слизаны. К сожалению, что-то новое идет в основном из Европы и Америки. А у нас все ленятся.
Назови, пожалуйста, музыкальные проекты, без которых «Пицца» не была бы такой, как сейчас?
The Beatles, ранний Леонид Агутин, Боб Марли. И очень много хип-хопа.
Что сейчас стоит в твоем плей-листе?
Мой альбом, который выйдет 7 октября. Сейчас он перемежается с The Beatles, точнее с их альбомом Abbey Road.
У «Пиццы» немало клипов в ротации музыкальных каналов. Это те истории, которые ты сам бы хотел рассказать, или это истории режиссеров, которые они рассказывают за тебя?
Отличный вопрос. Я аудиал и к клипам имею посредственное отношение. Визуализацией не могу заниматься просто потому, что я в этом вопросе слепец. У меня есть идейные люди, которые работают с грамотными режиссерами. И у них это отлично получается. Я же сужу на уровне «нравится – не нравится». Но не могу объяснить, почему тот или иной ролик меня цепляет или нет.
А какая из историй, рассказанных в клипах, тебе ближе всего?
Видео «Вторник». Эту историю придумала наш пиар-менеджер Дарья Ерина. Кстати, она из Саратова. От идеи, которая нашла в этом видео свое воплощение, меня «мурашит». А это самое важное и в песнях, и в видео. Мурашки – это критерий внутренней успешности. Я совершенно не уверен, будут ли они у кого-то еще, но я делаю музыку прежде всего для себя.
В студии ты делаешь всю музыку «Пиццы» практически в одиночку. А сколько людей сейчас входит в твою команду?
На сцене нас трое: я, моя сестра – она играет на скрипке и пианино – и наш гитарист Рамзес. А сопровождают нас звукорежиссер и менеджер. Еще у нас есть пиар-специалист, самый важный менеджер, и еще очень много всех. Целая армия.
Сложно выходить на площадку без группы и петь в одиночку?
Я исполняю под «минус», иногда пою под гитару. Но это происходит только на каких-то тематических сетах. Мы были на одном загородном выезде под Москвой: там горел костер, вокруг него сидели люди, а я играл на гитаре. Это, скажу вам, самое лучшее исполнение! Многие мои композиции, особенно с первого альбома, лучше всего звучат под гитару.
Принято считать, что чем позднее создавался альбом, тем он совершеннее. Но всегда возникает впечатление, что первый и второй были самими искренними. У тебя нет такого?
Первый альбом всегда самый честный и искренний. Потому что его ты пишешь всю жизнь, а второй – один год, от тебя этого уже ждут. А у нас вечные концерты, нервы, и все это в голове перемешано. Второй альбом у нас был в достаточной мере высосан из пальца. А вот в третьем все успокоилось: я говорю о том, что третий альбом – это тот же самый первый, только лучше. Он более опытный и сильный. Я слушаю его не переставая. У меня от этих песен мурашки по коже, что странно, ведь, казалось бы, я же автор. Я написал эти слова и звуки. А вот не отпускает. Это лучшие песни, которые я когда-либо написал. Но это мне так кажется, даже не могу предположить, что о нем скажут слушатели.
Поклонники «Пиццы» – это какие люди?
Улыбающиеся.
Одни художники говорят, что искусство должно нести людям радость, другие – что оно должно заставлять задуматься, вести к страданию. Ты в каком лагере?
Наверное, в обоих. Нужно заставить людей задуматься, порой даже поплакать. Но после слез должно остаться ощущение, что завтра будет только лучше. Надеюсь, такие мысли рождаются после многих наших композиций, ведь они больше о хорошем, чем о плохом.
Ездить с гастролями и выступать с собственной сестрой не тяжело? Это же тот человек, с которым вы, наверное, дрались в детстве.
У нас никогда в жизни не было конфронтации, мы не так воспитаны. В семье мы никогда не ссорились – ни между собой, ни с мамой, ни с папой. У нас всегда был мир. И мои песни во многом касаются этой темы. Я не открыто об этом говорю, но надеюсь, что это читается.
А о чем ты говоришь в музыке открыто?
О любви. Я пою о ней, потому что все остальное мелко – сегодня есть, а завтра нет.
Своими руками пиццу давно делал?
Никогда в жизни! И не заказываю ее. Не ем ее вообще: не очень люблю, у меня от нее изжога. Мне нравятся пельмени или борщ – что-то домашнее.
