* * *
Захожу я на кафедру… назовём её, скажем, «кафедра молотологии». Попробуй только упомянуть под настоящим названием какую-нибудь кафедру молотологии. Увидишь, как на тебя немедленно обидятся все молотологи, посчитав себя причастными к твоему анекдоту. Захожу я туда и говорю юноше-документоведу. - Здравствуйте, мне нужна N.N.
- А зачем Вам N.N.? – недоумевает он.
- По делу, -- отвечаю я. Мне легче умолчать о причинах, чем разворачивать длинный монолог моей производственной целесообразности бесед с теми или иными людьми.
- Ну, это сложно, - говорит документовед, - потому что тут N.N. застать практически невозможно, а появляется она только в лаборатории в 24-м корпусе по нечетным дням в неопределенное время.
- Здорово, - говорю, - Потрясающе! А есть ли в этой лаборатории 24-го корпуса какой-нибудь телефон?
- Был, - неуверенно отвечает он. Но кажется мне, что он растерян. Допускаю, что я первый человек, который на его рабочей памяти искал N.N. И от неожиданности он не может выработать алгоритм своих действий
- А можно мне узнать его номер?
Документовед начинает искать, переворачивая все свои многочисленные бумаги. Каким-то образом нужные номер находится, он мне его записывает на бумажке.
Полчаса спустя я этот номер набираю. А в трубке звучит знакомый уже голос:
- Кафедра молотологии, добрый день!
Самовоспроизводящийся алгоритм как он есть. Змея, пожирающая собственный хвост!
* * *
Вот вы говорите «прокрастинация-прокрастинация», а по мне так – разумная мера предосторожности. Получил задание на обширный материал, но не бросился сразу его писать, а проводил длительную подготовительную организационную работу, договаривался с людьми, осмыслял, размышлял. И что? Материал не то сняли, не то передвинули. Всё верно. Ибо спешить не надо. Прокрастинация - единственный способ уберечь себя от лишних движений.* * *
На практическом занятии по теории литературы выяснилось, что зубодробительное эссе Ролана Барта «Удовольствие от текста» оказалась не по зубам нежным третьекурсницам. Полагаю, что из-за избытка в культурологических и литературоведческих выкладках Барта обилия эротических примеров. Поэтому волоокие прибегли к совершенно школьной манере защиты: они всей группой стали молчать. Почувствовал себя училкой, чесн слово. Хотел уже начать саркастически произносить устойчивые клише, вроде «Лес рук!» и «Так и будем в молчанку играть?!».Потом вспомнил, что я доцент университета и, качая головой, лаконично заметил:
- Я начинаю беспокоиться о результативности нашего будущего экзамена. Ибо что такое наши практические занятия как не ваша тренировка перед экзаменом ? Какой гладиатор будет пренебрегать относительно безопасной тренировкой с противником накануне решающей схваткой? Для такого гладиатора это будет равносильно тому, что он сам себя обречет на поражение в бою со мной. Мне ничего не останется, как под галдёж усевшихся на сидениях амфитеатра патрициев и плебеев распороть ему своим трезубцем брюхо и раскидать его внутренности по арене.
И что вы думаете, мои речи возымели успех? Да ничуть. Наверное, про трезубец было лишнее. Учил же Е. Клюев в «Между двух стульев»: «Мокрой сетью!»
