Но в этом году шаблон, по-видимому, расшатался. Поэтому, я не только прошел обучение «Подготовка председателей и членов предметных комиссий по проверке выполнения заданий с развернутым ответом экзаменационных работ ЕГЭ», но и два дня работал на таковой проверке. Я ломал голову, что изменилось. Не то я профессионально и лично вырос, не то Родине потребовались люди моего склада (сразу забегу вперед – не потребовались).
Университетские, не университетские филологи и преподаватели школ (человек около двадцати) собрались в помещении здания в исторической части города в 8 утра. В 8! Первая проблема. По дефолту следует ожидать, что от мене еще три часа не будет никакого толку.
Пропускали только по предъявлению паспорта. Как я понял - более для того, чтобы сакрализовать процесс. Потому что во второй день работы доступ был совершенно беспрепятственен. Класс, в котором заседают проверяющие-филологи – на втором этаже. Кстати, в классе напротив, работали географы. Ничего про них не знаю. Я и про своих коллег плохо осведомлен. Причина – в надзоре и секретности.
Держатель помещения перед началом проверки предупредил нас, что все, что мы делаем, записывается на камеру. Как видео, так и звук. Мы ни в коем случае не должны говорить по телефону. Вообще телефонов на камере не должно быть. Звук следует выключить, аппараты - спрятать. На вибрацию не реагировать. Видео с нашим сидением за столами будут просматривать в Москве (как я понял, ФСО), лучше не давать повода придираться. И тут прозвучала ключевая фраза «Этот год образцово-показательный». Во-первых, сразу вспомнилось прошлогоднее фиаско, когда многие задания накануне экзамена слили в инет. Решили реабилитироваться, значит. А во-вторых, стало ясно, почему, наконец-то, мобилизовали мене. «И ничего с собой не уносите!» - заклинал нас начальник.
Впрочем, благая задумка иногда приводит к не самым блестящим последствиям. Так, на второй день собравшиеся к восьми утра эксперты более получаса не могли приступить к работе. Почему? Задержался в пробке ехавший из Энгельса сотрудник, который должен нажимать кнопку «Запись». Один-единственный обученный этому специалист, очевидно.
Камеры в классе две. Обе под потолком, ловят класс с разных ракурсов. На подоконнике стоит монитор, отражающий, что видят камеры. Для проверяющих – абсолютно бесполезная информация. Впрочем, я туда заглянул и понял, что я на этих камерах выхожу неплохо. Уже хорошая новость.
Каждому эксперту выдают комплект КИМов (Контрольных измерительных материалов) – формулировки заданий и критериев оценки. Под роспись. Потом вносят сами работы. Все выполненные школьниками задания кем-то распределены между нами – экспертами. Кем – неизвестно. Эта загадка оказалась выше меня. Получив пачку заданий, помеченных нашими фамилиями, каждый из нас расписался в получении!
Проверяли мы не тестовые, а развернутые ответы, там, где надо что-то формулировать, аргументировать и пользоваться продуктами языка. Кто проверяет тесты – не представляю. Я ни с одним из них не знаком. Очевидно, их держат в атмосфере полной засекреченности. А после проверки выдают новые документы и недвижимость в другом регионе.
Каждую работу независимо друг от друга проверяют два эксперта. Если их оценки разнятся больше чем на два балла, в дело должна вступить мифическая Третья Проверка – что-то вроде аудита. Именно за ней последнее слово. Ходят слухи, что даже не на два, а на один балл. Это всё меры, направленные на повышение уровня объективности. Хотя в случае литературы – боюсь, что бесполезно. Не думаю, что найдется двое филологов, которые одинаково оценят упражнения выпускников над, скажем, стихотворением Маяковского «Скрипка и немного нервно». Я боюсь, что уровня школы здесь маловато. Они, ясен пень, нечто пишут, достаточно осмысленное, но я же чувствую, что еще бесконечной глубины омут ими не вычерпан. Мне и сейчас слабо было бы об этом написать, а каково школьникам?
При проверке нельзя не только говорить по телефону, но и разговаривать между собой. Опасаются заговора, очевидно. Правда, этот запрет действует только первые шесть часов работы. Через шесть часов какие-то диалоги всё-равно начинаются. Люди элементарно начинают скучать от монотонной работы в полном молчании.
Разговаривать можно только с председателем комиссии и только, если перед Вами возникла сложность, с которой Вы не можете справиться сами.
Мы получаем на руки ксерокопии работ школьников, помеченные длиннющим кодом. Ни имен, ни школ, ни даже городов и райцентров нам не дано. Это, кстати, хорошо и правильно. Мы оцениваем не человека, а его работу. В этом главная антикоррупционная прелесть этой формы проведения экзаменации. Обратную сторону этой «антикоррупционности» мы видели год назад в инете, правда.
К несомненным недоработкам ЕГЭ относится высокий процент случайности в оценке. Скажем, критерии настаивают, что в заданиях С1 и С3 мы считаем речевые ошибки, а в С2 и С4 – нет. То есть, если попадает тебе предложение «Лирический герой и его товарищь мысляд одинаково» в упражнении С4 – то смирись, гордый человек! Потому что, в этом контексте мы речевые ошибки не считаем. И да – именно «речевые ошибки». Понятия «грамматические ошибки» в критериях нет.
Страшной литературной некомпетентности по Саратову особо нет. Как и выдающихся удач. Смертная скука среднего уровня. Или мене специально таких подсовывают? Считают, что это и есть мой уровень? Жизнеподобная версия.
Мне за два дня среди 53 проверенных работ попалась только одна очень талантливая. Она получила высокий балл, но! Но! Такой же высокий, как и еще полтора десятка совершенно мейстримных. Хогвартской отметки «сверх ожиданий» тут не предусмотрено. Это жаль, кстати.
Нет бонусов и за неординарность. Кое-кто, рассматривая героев-скитальцев, рассказал не про семерых бездельников из «Кому на Руси жить хорошо», и про не горьковского Луку, а о герое лесковского «Очарованного странника». Принимая экзамен, я бы такого человека отметил. Тут – такой возможности нет. В общем, руководство страны обещало дорабатывать систему ЕГЭ – вперёд, «Россомахи» (с)! Работы там непочатый край.
Отметки, точнее, баллы, выставляют по навороченной системе критериев, требующей определенной тренировки. Система достаточно разветвленная и нелинейная. Особенно это касается 5 задания второй части – мини-сочинения на одну из трёх предложенных тем. За него выставляется целых пять балльных оценок. То есть, даже если ты написал общие слова и казенщину в плане содержания, то за счет использования правильной терминологии, привлечения цитат, грамотной речи и внятной композиции у тебя теоретически есть шанс набрать себе рыжиков в корзинку. К счастью, критериями оговорено, что, если эксперт решит, что задание не выполнено и за содержание ставится «ноль», все остальные критерии не рассматриваются. Хотя, надо быть готовым убедительно доказать, что это именно «ноль». Нас на курсах учили, что при охватившем сомнении предпочтительнее принимать решении в пользу экзаменуемого. Таков дух ЕГЭшного закона.
Проверив работу, Вы аккуратно заполняете ведомость, расписывая все многочисленные цифры в соответствующие графы. Каждая работа удостаивается тринадцати цифр. Запутаться – легче легкого, несмотря на то, что рядом лежит специальная памятка – в какую графу какой результат проставлять. Для меня с моей неаккуратностью это - критический момент. Не знаю уж, как я с этим справился.
Проставив баллы, мы сгружаем проверенные ксерокопии и ведомость в прозрачный файлик. Сдаём председателю. Снова расписываемся, на этот раз в том, что сдали.
Тут Шахерезаду, наконец-то, догнали два очень ранних по шахерезадиным меркам подъёма на работу, и Шахерезада направилась смежить вежды.
Продолжение следует
ВЫБРАННЫЕ МЕСТА ИЗ ЭТИХ РАБОТ ЗДЕСЬ
