«Территория» № 17 (301), «World Class в Саратове» - Осень 2012, «СГУщёнка» № 7.
БОЛЬШОЙ ФОТОРЕПОРТАЖ ЁЛКИСА ЗДЕСЬ
Интервью было взято до релиза альбома «ВОздух», в последних числах августа. Но из-за того, что мы распилили его на три части и продали в три разных издания, собрать его вместе удалось только сейчас, когда вышел самый припозднившийся журнал. Нашими с собеседниками стали Юрий Постарнаков (основной вокалист и автор оригинального материала), Дмитрий Калинин (он играет на балалайке, губной гармонике и разнообразных дудках и гудках) и Андрей Зверев (еще один вокалист, клавишник и хормейстер).
Группа «После 11», собравшаяся из выпускников и вольноотпущенников Саратовской консерватории, после призового места на фестивале «Радуга талантов» (2002 год)и Гран При фестиваля имени Владимира Мулявина работает в Москве. Там они совмещают выступления в Театре «Русская песня» Надежды Бабкиной с самостоятельной гастрольной и фестивальной деятельностью под эгидой продюсерского центра «Навигатор». Традиционная рок-песня в их исполнении обрастает фольклорными распевками, меланхоличным кларнетом и отвязной соло-балалайкой. 2012 год для некогда саратовского коллектива идёт достаточно успешно. На Новый год они промелькнули в праздничном эфире Первого канала, в июле − отметились на фестивале «НАШЕствие», а в августе на волнах «Нашего радио» заиграла их версия песни Бориса Гребенщикова «Бурлак». Осенью вышел их второй (хотя дискография «После 11» как мифология славян – дело темное и запутанное (с), по моим подсчетам - четвертый) альбом «Воздух».
- Большинство людей, которые собираются в группы в регионах и приезжают в Москву, сначала работают там в супермаркетах, в офисах. Это тяжело? это мешает музыке?
Юрий Постарнаков: - Конечно, мешает. Чаще всего, именно это является причиной распада очень многих коллективов, которые едут из регионов в Питер или в Москву. Сначала они подрабатывают, чтобы прожить и иметь возможность заниматься музыкой. Потом эта подработка превращается в работу и занимает первое место, потому что появляются семьи и ответственность за них. А музыка уходит на второй план, как нечто романтическо-юношеское.
-Много сил уходит на то, чтобы пробиваться на радио, делать промоушн?
Юрий Постарнаков: В нынешнем мире всегда есть возможность найти пути обхода. Сейчас идет такая затея - «Аквариум 4000» называется – набор кавер-версий на песни Бориса Гребенщикова. Позвонили нам с портала lenta.ru. И сказали: «Ребята, запишите песню БГ». Нам дали список тех вещей, которые уже были заняты другими коллективами. «Бурлак» был не занят. Мы с ним намаялись. Сначала взялись, потом отказались, потом lenta.ru сказали, что они очень заинтересованы в ней. Мы доделали. Решили, что сделаем так, как нам хочется, и ничего переделывать не будем. Даже свели сами. И через три-четыре недели мы узнаем, что она зазвучала на «Нашем радио».
- Близился юбилей Высоцкого – вы делали «Корабли», да? Идет народный юбилей «Аквариума» – вы играете «Бурлака». Ранее для Аллы Пугачевой вы переделали «Балалайку». Возникает хрестоматийный вопрос: «Филипп Бедросович, почему в вашем творчестве так много ремейков?».
Юрий Постарнаков: Вообще, так сложилось, это какой-то год ремейков. Эта тема нас самих уже как-то…
Андрей Зверев: Это вопрос уже не к нам, это вопрос к нашему шоу-бизнесу рокового направления.
Юрий Постарнаков: Кстати, 30 сентября в Москве будет большой концерт, посвящённый юбилею Цоя. К нему нужно делать кавер-версию песни «Кино». Не хочется играть что-то такое изъезженное-избитое. Хотя Цой, мне уже кажется, это как хорошо темперированный клавир – уже хрестоматийно. Попытаемся выбрать что-то из ранних альбомов.
(В конечном итоге выбрали "Нам с тобой и ""Транквилизатор")
-Некоторые музыкальные критики, например, Вадим Пономарёв отмечают, что в музыке «После 11» две стихии − фольклорная и инди-роковая − не могут пересечься.
Андрей Зверев: - Мы знакомы с этим критиком. Последний концерт, который он у нас посетил, прошел в Театре русской песни. В тот вечер он был восхищен.На самом деле, мы не пытаемся как-то скрестить эти жанры. И выбрать из двух что-то одно мы тоже не пытаемся, потому что они нам оба нравятся. Видимо, это наш крест до конца наших дней – тащить на себе два этих направления, потому как ни от одного, ни от другого отказываться мы не собираемся.
- Что сейчас приятнее петь – фолковое или роковое?
Андрей Зверев: - Это нельзя однозначно сказать. Мне приятнее петь фолковое, потому что я там пою основную партию, а где рок – я там только подпеваю Юре.
Юрий Постарнаков: - Сейчас уже стало не так-то просто выбрать подходящую народную песню. Не можем найти песню, которую мы можем сделать так, как мы еще не делали. А авторские песни − они появляются, и мы их сразу делаем. Поэтому сейчас в программе больше упора на рок.
- Почему среди ваших авторских вещей грустных песен больше, чем веселых?
Юрий Постарнаков: - Странно. Я не могу сказать, что я по жизни грустный человек… Наверное, я не назвал бы их грустными. Это лирика. Я размышляю, я задаю вопросы, на которые у меня самого пока, наверное, нет ответов и быть не может.
Андрей Зверев: Иногда почитывая прессу, я встречаю этот же вопрос, но задают его другим артистам. То есть, дело не только в нас. Если песни отражают вообще то, что происходит вокруг нас, значит, жизнь стала такая… не очень веселая. Были, конечно, времена и похуже, но то, что творится во внутреннем мире людей… И мы понимаем, что это немножко и нас касается. Кстати, вот почему я фольклорные вещи люблю больше роковых: когда мы играем его, мне очень весело.
- Русский фольклор веселый? Ваша «Рекрутская» песенка (вы её лет тринадцать играете) − она же веселая по музыке, а по тексту - это же кошмар! Парня забирают в армию лет на тридцать, а у вас там «ай-люли» и балалайка заливается.
Юрий Постарнаков: - А так и бывало всегда, что жутко было, и люди пели, чтоб не так страшно было.
Андрей Зверев: - Ты никогда не видел, как в деревне провожают парней в армию? Там собираются бабки, мамки и все остальные, сначала частушки поют, и со слезами на глазах.
– А частушки веселые?
Андрей Зверев: - Нет, они очень невеселые, но они танцевальные. Потом они пляшут, но при этом рыдают.Это традиция. Так же в Африке хоронят с весельем, так и здесь − прощаются. Потому что у них там вроде бы похороны – нельзя плакать, вот они и веселятся, но, я думаю, все равно как-то грустновато кого-то терять. Не стоит замыкаться на грусти.
− В 2003 году вы переехали из Саратова в Москву, чтобы работать в театре Надежды Бабкиной. Отношения с этой структурой продолжаются?
Юрий Постарнаков: Продолжаются. Мы там репетируем пока еще. Выступаем. Но редко. Если бы не Надежда Георгиевна, то мы бы вместо того, чтобы заниматься музыкой, столкнулись бы с необходимостью работы где-нибудь еще. Она предоставила серьезное подспорье, чтобы мы занимались именно музыкой. Кстати то, что происходит у нее в театре – это далеко не то, что звучит в телевизоре. Это серьезный коллектив с хорошими традициями многоголосного пения, с хорошей школой, с хорошей стилистикой. У нас там есть свое место, нас никто там не тревожит и ничего не навязывает. Были раньше попытки Надежды Георгиевны представить нас как коллектив немножко в другом виде. И этот вид нам абсолютно не понравился. Мы, конечно, поскандалили, но это было еще лет семь назад, наверное. Сейчас у нас дороги параллельные. Она рада, что мы несем фольклор в современные массы. Пускай, и не так, как ей этого, может быть, хочется. Ей не совсем интересно, что мы делаем, мои песни. Она искренне любит фольклор во всех его проявлениях. А к русскому року напряженно относится. Говорит: «Это все тьма. А ваш плюс в том, что вы солнечные и веселые».
- Те пять человек, которые формировали оригинальный состав, до сих пор держатся вместе. Каким образом получилось за 13 лет друг другу не осточертеть?
Юрий Постарнаков: Тут просто такой момент – что бы ни происходило (у нас естественно бывают трудности бытовые, как у любой семьи – и ругаемся), у нас хватает ума не разбежаться, потому что иначе возникает вопрос: для чего мы столько времени вместе шли?
Андрей Зверев: Глупо бы было спустя столько лет разойтись.
Юрий Постарнаков: Глупо не замечать, что достигнуто, но и глупо остановиться на этом, потому что есть, куда идти. Очень даже есть куда. Это такой необсуждаемый вопрос. Все ссоры, которые происходят, – они остаются: поругались, ушли, вернулись и забыли, потому что по-другому нельзя, наверное.
- Дима Калинин со своей балалайкой играет еще и в другой группе, да?
Юрий Постарнаков: - Это совершенно другое. Это просто мы растем, взрослеем… У Димы есть своя собственная миссия − он продвигает свой инструмент. Не всегда есть где развернуться балалайке в нынешней музыке «После 11». И мы достаточно понятливые, чтобы не обижаться на то, что у Димы несколько своих проектов. Это нормально, потому что он интересный, талантливый. И как аранжировщик, и, все-таки, как музыкант.
- Дима Калинин, есть будущее у русской балалайки?
Дмитрий Калинин: - Конечно. Русская балалайка, как и любой другой инструмент, − это уникальное явление на земле. И моя главная задача, как я себе ее рисую, − убрать из людей пресловутое представление об этом инструменте как о «трынди-брынди-балалайке», «калинке-малинке» и тому подобном. Ломать этот стереотип, корежить, выдергивать с корнем и давать понять людям, насколько этот инструмент уникален и по-прежнему современен.
− Музыкальному ренессансу балалайки во многом способствует твой коллега − популярный инструменталист Алексей Архиповский
Дмитрий Калинин: − Я с ним хорошо знаком, мы пересекались на разного рода площадках. Он взял за основу ту академическую школу, которую должны пройти любые профессиональные музыканты, чтобы иметь внутри себя некую «сваю». И после этого ему удалось найти свое видение, свои мысли и умение передавать их на инструменте. Я с него сам «шизею», мне нравится, что он творит. Кто-то говорит, что это уже «высоко в космосе», кому-то не нравится – это всегда неизбежно сугубо субъективное мнение. Мне лично очень нравится. И, слава Богу, сейчас балалаечная школа на подъеме своего существования Самое главное, мне кажется, найти себя на этой дороге и кайфовать от этого. Не притворяться, не гнаться за чем-то сиюминутным. Сейчас все понимают, что на этом инструменте можно исполнить что-то хорошее, и начинают пытаться «удивлять». Главное − исполнять себя. Играть не столько на инструменте, сколько на себе. Глядя на хорошего балалаечника, зритель первые пять минут будет испытывать удивление. А дальше что? А дальше ты должен людей другим брать.
-После 13 лет совместной деятельности можно сформулировать какую-то идеологию группы «После 11»?
Юрий Постарнаков: - Мы друзья. И это основная концепция, от которой идут все остальные темы. Можно бесконечно варьировать по составу, по поиску инструментов. У нас же свой путь – мы его идем вместе и развиваемся вместе.
- Насколько повлияла на вашу музыку студенческая атмосфера, в которой группа родилась?
Юрий Постарнаков: - Ну мне кажется, мы и родились-то в общежитии. Группа образовалась в коридоре… Сначала мы с Андреем часто музицировали в коридоре, и вот домузицировались.
- Удается среди публики узнавать лица из того общежития?
Юрий Постарнаков: - Сейчас реже. Ну, просто все уже закончили, и мало кто остался в Саратове. В Москве видеть своих получается намного чаще. Там саратовская диаспора очень серьезная…
Андрей Зверев: - И, кстати, достаточно успешная. Актеров много известных.
Юрий Постарнаков: - И по той же фольклорной линии люди работают и нормально существуют. Особенно приятно, когда наши педагоги приходят на концерты.
Андрей Зверев: - Вот третий раз в «Черчилле» играем, и два раза приглашали нашего преподавателя Александра Васильевича Куриленко.
- А ваши педагоги, которые с вами занимались традиционной народной музыкой фолком, приняли вашу рок- и поп-программу?
Юрий Постарнаков: - Ну что касается, например, Куриленко, он сам всегда любил новаторство, и в ансамбле «Балаган» они всегда экспериментировали, всегда что-то искали. А когда мы начали что-то искать, Александр Васильевич всегда приветствовал то, что мы делаем, и даже где-то всегда помогал советом, или просто свое видение показывал.
- Что труднее: быть студенческой или профессиональной группой?
Андрей Зверев: Мне кажется, это какие-то неразрывные понятия… На самом деле большой разницы нет. Мы как и тогда делали…
Юрий Постарнаков: …от души, и сейчас. Просто сейчас более ответственный подход. Есть некие правила, есть большая-большая конкуренция сейчас, потому что переизбыток информации − музыкальныйрынок перезагружен.
- Возвращаясь в Саратов, вы приезжаете в тот же город, где собрались, или для вас он уже стал другим?
Юрий Постарнаков: Городам присущи изменения. Город изменился, изменилась атмосфера, но в какую сторону не могу сказать. Мы уже, конечно, не заходим в нашу alma mater.
- Не заходите?
Юрий Постарнаков: Нет уже. Там ремонт (смеется). И потом у нас нет пропусков.
- А желание туда заглянуть есть?
Юрий Постарнаков: ну можно, конечно, иногда зайти…
Андрей Зверев: Я иногда приезжаю на выпускные экзамены кафедры народного пения. Но и на кафедре сменился практически весь педагогический состав.
Юрий Постарнаков: Просто не верится, что прошло уже столько лет. Казалось, что вот-вот это было…
- Консерваторское образование не мешает в поп-музыке?
Юрий Постарнаков: Уже нет, мы все забыли (смеется). Нет, оно помогает. Не дает заниматься анархией. Уже есть какой-то определенный баланс «своего» и «школы». Оглядываясь, можно сказать, что мне раньше мешало в качестве исполнения. Слушая сейчас, что я пел раньше, понимаю, что я сейчас спел бы это иначе, по-другому, где-то проще, где-то более «в слово». Было бы странно, если бы сейчас мы пели хуже. Знание гармонии, знание каких-то мелодических правил помогает всегда. А сейчас уже появился собственный опыт и аранжировочные наработки.
Андрей Зверев: Вот я Юре говорю: здесь надо субдоминанту сыграть. Он меня понимает (смеется). Важно говорить на одном языке.
Дмитрий Калинин: Я все время вспоминаю слова педагога по гармонии. На пятом курсе мы закончили уже, получили зачетки, стоим счастливые. Думаем: все, мы уже монстры. Педагог к нам вышел и говорит: «Ребята, все, что вы учили в музыкалке, училище, в консерватории – забудьте навсегда. Главное, чтоб красиво было».
- Вы стали профессионалами, потому что… Закончите фразу.
Юрий Постарнаков: Я не очень люблю слово «профессионалы»… У меня сразу ассоциации с боксом, где люди получают огромные деньги за то, что они дерутся. Мы не получаем огромных денег за то…
Дмитрий Калинин: …за то, что деремся друг с другом…
Юрий Постарнаков: …за то, что мы играем. Мы стали профессионалами, потому что больше ничего не делаем. Не ставим унитазы, например. Вот и ответ - потому что мы занимаемся музыкой.
- Ваш совет тем, кто еще только мечтает из провинциальных городов рвануть в Москву.
Юрий Постарнаков: Не слушать никаких советов, если хотят – пускай едут. Григорий Лепс нам сказал:«У менябыла своя стена, я ломал ее достаточно долго. Проломал только к 45. У вас −своя. У вас своя дорога – интересная, тернистая. А по-другому и не бывает. Если по-другому, говорит, - это уже что-то фальшивое. Это «проект». А вы – не проект, а группа. У вас есть все, чтобы идти дальше».
